Мне снилось, что я бегу. Бегу долго, так долго, что забыл, от кого и куда. Я забыл, куда бегу. Я искал убежище везде, где только можно, но не находил его. На земле и на море, под луной и под солнцем — нигде я не мог спрятаться. Тогда я обратился к Богу: «Господь, помоги, дай мне силы остановиться». Но Бог не слушал меня, и я продолжил бежать. Никто не ждал меня, и никого было рядом. Но дьявол ждал и был готов меня выслушать. Я увидел его и испугался. И я начал молиться, и молился целый день. Я молился, чтобы проснуться.
Понюхай папу
Мой добрый друг, известный многим как дизайнер Саша, однажды отчаянно напился. Ну, то есть, как напился — выпил шесть литров разливного пива, что для людей нашего круга считается, конечно, дозой внушительной, но отнюдь не сверхъестественной.
По традиции, выпивший дизайнер начал развлекать себя и окружающих сумбурными фразами и парадоксальными открытиями. В частности, его очень заинтересовало лежащее в ванной мыло.
— Что это за мыло? — без обиняков спросил Саша. — Немедленно скажи, как оно называется, я должен его купить.
Выяснилось, что запах мыла «Амвей три-в-одном» напоминает дизайнеру Саше о детстве: так почему-то пах чемодан дизайнерского папы, когда тот возвращался из командировок. Почувствовав знакомый аромат впервые за полтора десятка, кажется, лет, Александр впал в анафилактический шок ностальгии, бормоча что-то неразборчиво и закатывая глаза.
Тут нужно заметить, что я-то прекрасно понимаю старика дизайнера: запах мыла для меня ассоциируется с детством не меньше, чем растворимый кофе с молоком. Я помню, как году этак в девяностом дома была целая коллекция мыла разных форм и расцветок. Что-то отец привозил из командировок, что-то покупали в родном городе. С концом перестройки закончилась и коллекция: когда страна перешла на распределение мыла по талонам, коллекционные образцы измылились за несколько месяцев.
Когда воображаемый индикатор выпитого дизайнером пива приготовился зашкалить, мой добрый друг начал вести себя совсем уж непотребно: раз в десять минут он уединялся в ванной с любимым мылом, после чего возвращался и совал всем под нос свои чисто вымытые ладошки с пугающим требованием: «Понюхай папу!»
Пришлось подарить ему нераспечатанный кусок мыла. Говорят, потом он уснул с ним в обнимку.
Иллюстрация: Алексей Бархатов.
Постоянный клиент
— Вам как обычно? — спросила официантка в пивном баре «Шульц», где всегда играет задорная немецкая музыка. Я молча кивнул, потому что мой традиционный заказ — куриный бульон, салатик и стакан морса — там давно выучили наизусть.
— Лед отдельно принесите, пожалуйста — уточнил я.
Во взгляде официантки читалось восхищение, смешанное с жалостью к сумасшедшему.
— Обычно все просят подогреть морс, а вам нужен со льдом. Вы удивительный человек!
Температура на улице в тот день поднялась до минус тридцати.
***
Странное кафе «Подъезд №5» известно тем, что, во-первых, принадлежит местной швейной фабрике, а во-вторых, цены там, кажется, не менялись со дня открытия лет десять назад.
После непродолжительной пробежки по морозному городу я заглянул туда отужинать. Заказал борщ, салат и стакан морса.
— А что, водочку вы сегодня не будете? — удивилась моя любимая официантка.
Пришлось заказать и водочку.
Остановка по требованию
Все-таки странно, что в ходе эволюции у нас не развилась способность умирать по желанию, такая встроенная функция аварийного выключения системы. На первый взгляд она кажется нелепой причудой, бесполезной с точки зрения естественного отбора, но подумайте о перспективах, которые этот навык открывает перед особями и видами.
Увязнувший в битумном озере динозавр не будет мучительно тонуть, цепляясь за зыбкую надежду на спасение, а просто -щелк — выключится, избавив от страданий себя и сородичей, которые в противном случае погибли бы вместе с ним, привлекаемые стонами несчастного.
Выбросившийся на берег кит, вместо того, чтобы медленно умирать в течение нескольких дней, включит режим самоуничтожения и уйдет из жизни быстро и безболезненно. Польза для вида? Другие киты не будут тратить силы на его спасение, направив их на более важные вещи, например, размножение.
Для людей встроенная в организм будка самоубийств была бы особенно полезна. Стал старым и немощным? Щелк — и все, спи спокойно, дорогой товарищ. Заболел неизлечимой болезнью? Щелк. Попал в плен и неприятель пытает тебя утюгом и песнями Ваенги? Щелк, щелк, щелк.
Наконец, только представьте, какого объемного корпуса плохих стихов лишится мир, появись у отверженных влюбленных возможность прерывать душевные терзания силой мысли!
Впрочем, последний пример наглядно демонстрирует, почему такая остановка по требованию невозможна — она определенно противоречит закону неубывания энтропии.
Абонент временно недоступен
Мобильные телефоны совершенно изменили суть общения, окончательно превратив при этом людей в бессмысленных идиотов.
Казалось бы, что может быть проще, чем перевести свой телефон на время спектакля, концерта, кинопоказа или лекции в столь приятный для всех режим вибрации? Оказывается, это элементарное (от двух до четырех нажатий кнопки) действие доступно единицам.
Сегодня на концерте симфонического оркестра новосибирской филармонии человеческая глупость установила новую планку. Не услышав перед началом концерта объявления с просьбой отключить звук телефонов, желающие приобщиться к прекрасному граждане решили, что им все можно.
Первый звонок раздался в начале первого отделения. В зале интеллигентно зашукали, сидевший за мной веский мужчина громко крякнул, несколько пожилых барышень достали телефоны и принялись искать клавиши отключения звука.
Через пару минут еще один зритель продемонстрировал всем мелодию своего мобильного. Возмущенная волна шушукания поднялась по рядам, несколько старушек, проспавших начало концерта, полезли за телефонами в сумочки. Веский мужчина тихонько сматерился.
Следующие два звонка прогремели почти синхронно, когда дирижер кланялся после отлично исполненной увертюры. «Ну что же это творится, — зашептали ряды. — Что они о себе думают? Куда они вообще пришли?!» Веский мужчина, судя по запаху, открыл коньяк.
Я искренне верил, что те, кто забыл выключить звук сразу, после одного-двух напоминаний все же сделают это. Но телефоны продолжали трезвонить и трезвонить. После очередного — кажется, восьмого по счету — полифонического бесстыдства коньячный сосед веско произнес в полный голос: «Да еб же ж вашу мать».
Через пару секунд телефон зазвонил у него.
Не спрашивай, у кого звонит мобильный — возможно, он звонит у тебя.
Черное на белом
Я встречал его несколько раз во дворе.
Сухой старик с густыми, еще седыми, волосами и щегольской прической в черной инвалидной коляске появлялся на улице редко, но старался проводить там как можно больше времени. Белая кепка с пластиковым козырьком во время дождя, темные очки в нелепой роговой оправе в солнечные дни — казалось, у деда есть решение на случай любой погоды.
Он подолгу смотрел на небо (его определенно занимали оставляющие белые следы в облаках самолеты), изредка улыбался проходящим мимо девушкам (которые, конечно, не замечали дедушку) и хмурился, когда видел малолетних придурков, пьющих пиво или энергетик у подъезда.
Старик сам ездил на своей коляске по дорожкам мимо мусорных баков и детской площадки, но подняться по лестнице до лифта не мог. Сначала его относил туда сын — такой же сухой и седой. Потом сын куда-то исчез и деду стали помогать соседи. Старик выбирался на улицу все реже.
Сегодня кто-то оставил его черную инвалидную коляску в белоснежном сугробе у мусорных баков.
Московские диалоги
Пара юношей в строгих костюмах идут быстрым шагом по улице и живо обсуждают события прошедшего вечера:
— У него единственного был старый айфон, ты представляешь! Ну и мы вчетвером начали его травить. У нас всех пятый, а он до сих пор ходит с «четыре эс». В какой-то момент Макс взял его айфон и опустил в бокал с вином. Такой прикол!
***
Две девушки гуманитарной наружности говорят о высоком:
— И тогда планеты приходят в движение и знаки накладываются друг на друга. Ты остаешься Весами, но приобретаешь черты других знаков. В астрологии есть такие вещи, как наличный и безналичный расчет, как это ни странно. Я ведь училась на историческом, так что все это мне знакомо.
Хемингуэй
Симпатичная девушка воодушевленно объясняет своему поникшему спутнику после джазового концерта Николь Генри: «Хемингуэй — гораздо более разноплановый писатель, поэтому его ценили при жизни». Спутник осторожно кивнул — кажется, от его оценки творчества Хемингуэя сегодня зависит многое.
Градус безумия
2012 год войдет в историю как время, когда все сошли с ума. Безумие расцветает на всех уровнях: президент летает на дельтаплане, премьер-министр дискутирует с кондиционером, стартаперы клонируют фейсбук, поп-исполнители покупают пятый айфон за пять средних российских зарплат, депутаты взяли на себя повышенные обязательства по генерации бреда и скоро, кажется, запретят гражданам дышать.
Граждане, в свою очередь, не отстают и сном разума порождают чудовищ на выделенных им участках: судятся с Pussy Riot, смотрят «Битву хоров», вручают друг другу медали «С днем рождения» и путают Гагарина с Никулиным.
Последние несколько месяцев мне хочется ущипнуть себя и проснуться, но врожденное любопытство заставляет терпеливо ждать продолжения банкета.
Все происходящее напоминает 1999 год. Пожалуй, только тогда градус безумия был сопоставим с сегодняшним. Президент, отойдя от наркоза, вводил войска в Сербию, коммунисты в правительстве отважно спасали капитализм, премьер-министр в приступе маразма разворачивал самолет над Атлантикой, главный редактор, решившийся отчихвостить маразматика-премьера, лишался должности — тогда были свои звенья гребанной цепи.
Граждане в это время завороженно следили за битвой хоров на ОРТ и НТВ, где два ведущих с плохой дикцией и хорошими рейтингами мочили друг друга и всех подряд.
Примерно через год граждане в едином порыве выберут президентом будущего альфа-журавля и начнется совсем другая история.
Инна или Инга
Молодые учительницы всегда меня любили.
Одна такая свежая выпускница пединститута в пятом классе навсегда привила мне страсть к истории. Мне тогда было лет 12, ну а ей, видимо, в два раза больше.
Она часто подходила ко мне, наклонялась над партой и объясняла материал. Ее звали то ли Инга, то ли Инна, и с тех пор я считаю оба эти имени притягательно-развратными.
То ли Инга, то ли Инна любила свободные блузки, а бюстгалтеры наоборот не любила. Так я понял всю глубину выражения «видно как на ладони».
После девятого класса я сбежал из этой обители порока, потому что Инга-Инна хорошела с каждым годом, а половое созревание уже слишком откровенно мешало мне учиться.
Позже я узнал, что из школы ее уволили. Причину увольнения можно было, в принципе, предсказать еще в пятом классе: то ли Инга, то ли Инна на выпускном вечере своего класса немного выпила и пустилась танцевать стриптиз на глазах довольных выпускников и потрясенных родителей.