Американская мечта

Гиламайкл работает водителем убера утром и вечером — днем он занят в своей автомастерской. Живет в Штатах уже 11 лет, приехал из Эритреи. Все это я узнал благодаря small talk.

Начали, как обычно, с разговора о погоде, потом быстро перешли на геополитику. Обсудили постколониальные войны, в которых Россия участвует слишком активно, не задумываясь о том, как автоматы Калашникова убивают людей в Африке.

После этого началось самое интересное: он рассказал, как именно попал в США. Лет 15 назад, вскоре после очередной войны на родине, он поехал работать в Судан. Оттуда компания отправила в Южную Африку, где он каким-то образом сделал местный паспорт. Затем та же немецкая компания предложила ему работать в Парагвае, но через год сократила.

В результате Гиламайкл оказался один в Южной Америке без возможности устроиться на работу, а возвращаться на родину ему совсем не хотелось. Как миллионы людей до и после него, он решил ехать в США и выбрал самый неочевидный способ: по суше.

Чуть ли не автостопом пересек весь континент — кажется, с южноафриканским паспортом ему не нужны были визы: из Парагвая в Боливию, потом в Бразилию, Венесуэлу, Колумбию, Гондурас, Гватемалу и, наконец, оказался на севере Мексики в центре для беженцев. Там ему выправили какую-то бумажку, с которой можно было остаться в Мексике, но он решил двигаться дальше.

Нашел контрабандиста, который за 1800 баксов переправил его через границу. Пара суток в пути — и он в Хьюстоне. Достает свой эритрейский паспорт и просит политическое убежище. Год жил там на птичьих правах, работал нелегально в русском ресторане («Потому что они тоже православные»), потом наконец легализовался и в итоге получил гражданство. Теперь управляет маленьким бизнесом и подрабатывает водителем. Американская мечта в действии.

Теология в автобусе

«Недаром во всех религиях говорят «обряды», а мы, православные, называем это «таинством», потому что никто не понимает, что это значит, — доверительно сообщает в автобусе тетушка в платке своей соседке без платка. — Нужно просто сердцем это понимать, а Закон Божий — знать, ведь это история. Только не нужно ограничиваться Ветхим заветом. Я считаю, что простому человеку не нужно зацикливаться на философии. Следующая — Курский вокзал, мы выходим».

В богобоязненной Москве уроки теологии поджидают в самых неожиданных местах.

Седьмое поколение

Ехал сегодня с каким-то совершенно прекрасным таксистом, услышал кучу смешных историй. Пересказать их, правда, не смогу, потому что ни один текст не передаст эмоций и артистизма этого москвича в седьмом поколении, которому предложили на днях пройти экзамен по русскому языку, на которого пьяные студентки жаловались из-за пахнущей спиртом незамерзайки и который мечтает украсть столб с часами, стоящий на Садовом кольце. Столб с часами!

Дорогие американцы

За две недели в Штатах узнал больше о жизни случайных встречных, чем знаю о многих знакомых в России. Например, официантка Шэй, работающая в Red Lobster, несколько лет назад приехала со своей собакой с Восточного побережья в богом забытый городок у подножья Сьерра-Невада. «Всю жизнь прожила рядом со снегом, — говорит она. — А теперь езжу в горы специально на него посмотреть».

Тучный водитель Uber Тимоти на рождество участвовал в общегородском конкурсе некрасивых свитеров, совмещенном с бар-хоппингом. Две с половиной тысячи человек, пара десятков баров, но больше всего Тимоти запомнился огромный — «По сравнению с ним я ребенок» — мужик в свитере с единорогом и гирляндой.

В городке Коломе, где 170 лет назад нашли золото, ставшее причиной золотой лихорадки, мы встретили совершенно невероятного деда. Ему 80 лет, он работает волонтером в местном музее и рассказывает всем желающим не столько про музей, сколько про свою жизнь и жизни знакомых. Говорит, что считает себя начинающим писателем и публиковался в местной газете, пока она еще выходила. Кажется, что самым большим потрясением в его жизни была встреча с Человеком-кустом в Сан-Франциско: «Я иду, а он как выскочит!». Когда мы сказали, что Человек-куст умер несколько лет назад, дед расстроился.

Ираклий

Ираклий знает только два слова по-английски: «хеллоу» и «ноу». У него нет обратного билета. «Если не понравится в Лондоне, улечу через три дня, если понравится — через семь», говорит он. Но у Ираклия есть козырь в рукаве — греческое гражданство. Второе гражданство, как он постоянно напоминает: «Я гражданин России, но с греческим паспортом». Греческого загранпаспорта, впрочем, у Ираклия нет — его срок давно истек — зато есть российский загран и греческий айди. Я предложил Ираклию перевести его диалог с офицером, в основном, чтобы посмотреть, как его пропустят через границу с таким набором вводных, а в результате узнал в подробностях невероятную историю его семьи.

Ираклий — грек, хотя родился в Тбилиси, а последние 17 лет живет на российском Кавказе. Его предки перебрались в Российскую империю в 1824 году, сбежав от османов. После пересечения границы им дали пять рублей золотом на обустройство и новую фамилию: Милодонисы стали Миловидовыми. Мнения самих предков при этом не спрашивали: просто поменяли фамилию и всё. Семья полтора века поддерживала свои традиции: деды Ираклия говорили на понтийском языке, сам он его немного знает, но на современном греческом уже не говорит, только что-то понимает.

Ираклий с детства привык к отсутствию границ: «Мы говорили, что едем «в Харьков», а не «на Украину». В Харькове он учился, а в начале 2000-х перебрался в Россию, где построил небольшой мукомольный завод. Перед этим он успел получить греческое гражданство: говорит, что тянул до последнего и занялся этим только через несколько лет после всех родственников и знакомых. Греческие чиновники тогда решили все формальности за пару дней, в процессе поменяв фамилию Ираклия с Миловидова на Милодониса. Есть что-то общее у клерков Российской империи и современной Греции.

Эта чехарда с фамилиями задержала нас на границе минут на двадцать: британский пограничник долго не мог понять, почему в греческом удостоверении и российском паспорте указаны разные фамилии. В конце концов мой дар убеждения и доверительное лицо Ираклия перевесили сомнения офицера: мы оказались в Англии, обменялись телефонами и разошлись по своим делам.

Приколисты

Сегодня меня вез таксист, придумавший гениальный бизнес-план.

«Сели мы, значит, с тестем поприкалываться, — поделился он. — А мне тут как раз штраф пришел на полторы тысячи. Мы прикинули: ну, сколько водителей каждый день нарушают правила? Миллиона полтора, не меньше. И если каждый платит по полторы штуки, то получается… миллион? Нет, вру я что-то… Миллиард получается! Миллиард! В месяц! Нет, какой месяц — в день! Ну и тесть мой, приколист, говорит: вот бы поставить пару камер на въезде в нашу деревню и придумать какую-нибудь фигню, чтобы водители платили штрафы нам, а не государству. Вот заживем тогда!».

Кажется, мой таксист сформулировал главную национальную идею: придумать какую-нибудь фигню и собирать деньги вместо государства. Либертарианец за баранкой.

Вишенка

Много лет назад в культовом ток-шоу моего детства «Тема» ведущий спросил артиста Богдана Титомира, какую роль он хотел бы сыграть в «Вишневом саде».

Ответ артиста Титомира был простым и прямолинейным. Я запомнил его на всю жизнь и буду внукам цитировать этого великого человека.

Богдан сказал: «Вишенку. Которая висит».

И улыбнулся.

Фильмы для взрослых

Две петербуржские подружки за кофе и десертом обсуждают, как водится, личную жизнь: кто с кем, вот она коза, а про этого не слышала.

Одна, более загорелая и с челкой, увлеченно описывает свой недавний бурный роман. Пожалуй, даже слишком бурный, что вызывает некоторое недоверие во взгляде подруги.

Рассказчица замечает скепсис и, не снижая градуса, пытается убедить собеседницу:

— Нет, ну я выдумала все это как будто! Насмотрелась фильмов для взрослых и теперь пересказываю сюжеты!

Евгения

В Дальневосточном федеральном университете образовательный процесс не останавливается ни на минуту. В одном из многочисленных местных кафе посетитель с подносом заговорил с очаровательной девушкой-кассиром:

— Какое у вас красивое имя, Евгения!

— Спасибо.

— А вы знаете, что есть такая наука — евгеника?

— Нет, не слышала.

— Погуглите, очень интересно.

Кругозор можно расширять в самых неожиданных местах.

Последняя надежда

— Ночь вышла бестолковой, клиентов совсем не было, — пожаловался грузный минский таксист с одышкой и потрепанным лицом подручного главаря из фильмов про мафию. — Вот только одного мужика вез из аэропорта. Командировочный. Денег куча, бумажник вот такой вот толщины. Сначала, значит, ресторан, потом поехали с девочками знакомиться. Познакомился с одной, вон там на углу работает. Отвез их в гостиницу. Утром звонит: девочки нет, денег тоже нет. Все забрала, курва. Мужик ничего не помнит, ни примет ее, ни имени. Да и как запомнить, когда имена у них всех одинаковые — Анжела, Матильда, Роксана… Как выглядела девочка-то, спрашивают его менты, а он только мычит что-то в ответ. Ты, говорит он мне, моя последняя надежда. Ну я рассказал ментам про нее, хотя что там рассказывать: сапоги, юбка короткая, чтобы трусы было видно, как они только не мерзнут… Не найдут ее, конечно. Денег в бумажнике шибко много было. Если бы я был этой девочкой — не то, что я хотел бы ей быть, не подумайте — я бы после такой ночи два месяца на работе не появлялся. Вы же слышали, наверное, у нас в декабре рубль в полтора раза упал. То, что стоило сто тысяч, теперь стоит полтораста. Жалеешь, порой, что ты не такая девочка…