диалоги — Страница 4 — Дорогие россияне

Эмиграция из очереди

— А вы почему не эмигрировали? — строго спросила пожилая женщина в очереди к врачу. — Что вас может держать в этой стране?

Я растерялся. Во-первых, это определенно не тот вопрос, который ждешь услышать в поликлинике. Я был готов к обсуждению цен на лекарства, деятельности правительства и сталинской политики, но точно не к этому. Во-вторых, я действительно не знаю, что ответить на этот вопрос.

Почему я не эмигрировал?.. Возможно, потому что меня там никто не ждет, никто туда не приглашал, и вообще, — непонятно, что там делать. Один мой добрый друг, переводчик-синхронист с немецкого, рассказал мне, в ответ на вопрос, почему не уехал он, про знакомых русских эмигрантов в Германии. Рассказ был долгим и печальным, там фигурировали фразы «люди второго сорта» и «нахлебники». Возможно, я остался, потому что не хочу быть таким нахлебником и чувствовать себя человеком второго сорта.

С другой стороны, мне хорошо здесь. Мне нравится заниматься любимым делом. Нравятся красивые девушки на улицах. Нравятся пейзажи с березками, ну как без них. Смогу ли я прожить без всего этого? Вероятно, да. Но стоит ли тогда уезжать? Не факт.

Обо всем этом я думал, когда пожилая женщина задала мне свой вопрос об эмиграции. Ее выцветшие глаза терпеливо ждали ответа. Но как в одной фразе выразить весь мой ворох мыслей? Так что я отделался стандартным:

— Не уехал, потому что не понял пока, зачем.

Женщину явно расстроил мой ответ.

— Да, — произнесла она. — Вы утратили нашу хватку.

Какую хватку, о чем она?! Я на всякий случай кивнул.

— Я не националист, — доверительно сообщила моя собеседница. — Но вы посмотрите вокруг! — Тут она выразительно оглядела приемный покой и кивнула в сторону табличек с нерусскими фамилиями на дверях кабинетов.

— Я не националист, — повторила пожилая женщина. — Но вы ни в одной стране мира не увидите такого засилья евреев и китайцев. Это же каждый третий! Я понимаю, откуда они появились, — это переселенцы во время войны. Но это же не повод!..

В этот момент я очень хотел провалиться сквозь кафельный пол. Заметив мой опущенный к полу взгляд, женщина подхватила:

— Да я выросла среди этих клеточек!

Из последующего монолога выяснилось, что ее сын эмигрировал в Англию двадцать лет назад, потом забрал с собой какую-то Лерочку, которая знала язык, а потом — внимание — нашел брата в соцсетях. Брат, разумеется, тоже эмигрировал.

Полагаю, я и дальше узнавал бы подробности жизни этой мужественной женщины в мире, управляемом евреями и китайцами в белых халатах, но тут из кабинета вышел ее спутник, и они удалились, костеря отечественную медицину.

И только тогда я понял, как ответить на ее первый вопрос. Я остался здесь, потому что нигде больше не услышу таких поразительных историй.

Иллюстрация: Алексей Бархатов.

Театральные бабушки

Пришло время признаться: я очень люблю театральных бабушек. Годы работы в окружении стареющих волокит из театральных и музыкальных училищ способствуют формированию у этих очаровательных билетеров, гардеробщиц и администраторов совершенно удивительного чувства юмора и отношения к жизни.

Сегодня в одном из, кхм, учреждений культуры я стал свидетелем потрясающего диалога о любви к театру и всепрощении.

Я изучал афишу, ожидая старого товарища, а рядом оживленно беседовали две основательные женщины — билетерша и ее подруга. Заметив меня, билетерша безапелляционно заявила:

— Подходите ближе, вам же совсем ничего не видно!

Это было правдой.

— Зинаида Павловна сейчас отойдет, — продолжила она.

Мы с Зинаидой Павловной послушали убедительную женщину и поменялись местами. Теперь изучать афишу стало гораздо комфортнее.

— Что вы там выбираете? — поинтересовалась билетерша. — У нас все спектакли хорошие, смело идите на любой.

— Обязательно сходите на сегодняшнюю премьеру, — присоединилась к разговору Зинаида Павловна. — Это такая премьера! Вы себе не простите, если пропустите ее.

Я почти ей поверил.

— Вы себе не простите! — напирала Зинаида Павловна. — А я себе прощу. Потому что я завтра на нее пойду!

Добрая женщина ошибалась на мой счет.

Я вообще многое себе прощаю.

Председатель Кашин

Сегодня ко мне в гости зашел председатель ТСЖ по фамилии Кашин. Председатель Кашин — это крепкий старик лет восьмидесяти с лысиной журналиста Познера и лицом красного директора (или красным лицом директора — это зависит от выбранной системы координат). Свои дни он проводит в походах по квартирам, развлекая жильцов парадоксальными историями и просьбами.

Мне он, в частности, рассказал о том, как в прошлом году ему досаждали ремонтом одной из соседних квартир. Несколько дней председатель терпел перманентный шум, после чего поднялся к соседям, где обнаружил смуглого нурсултана, орудующего отбойным молотком. На вопросительный взгляд председателя Кашина усидчивый работник ответил со сдержанным достоинством: «Ляминат уклядиваю». Воспитанный в традициях уважения к человеку труда, председатель не стал устраивать скандал и посоветовал нурсултану работать с перерывами. Потому что всем нужно отдыхать.

Поделившись этой и некоторыми другими сагами, председатель вдруг серьезно спросил, что меня беспокоит, на что я жалуюсь.

— Многое меня беспокоит, — ответил я, не понимая всей серьезности ситуации.
— Выбери что-то одно, — отрезал председатель.

Ну и что я мог ему сказать? На кого пожаловаться?.. На орущих круглосуточно детей из квартиры напротив? На вонючек в лифте? На кашляющего сифилитика, живущего этажом выше? На преступное правительство?.. Это же все мелочи, а мне нужно было выбрать одну самую серьезную проблему и доложить о ней председателю.

И я нашел ее. Выпрямив спину и глядя прямо в глаза пожилому Кашину, я произнес:

— Меня очень беспокоит, что люди в Интернете пишут глупости.
— В Интернете? — уточнил председатель.

Я кивнул.

Председатель обещал разобраться.

Иллюстрация: Алексей Бархатов.

Желтые полосатики

Жизнь — как спинка желтого полосатика. Еще вчера я ненавидел все русское, а сегодня понял, что и среди дорогих россиян есть, оказывается, приятные люди.

В любимой пивнушке, что через дорогу от офиса, не оказалось анчоусов.

Я, знаете, очень полюбил в последнее время анчоусы. Сложно придумать что-то более подходящее к вечерним посиделкам со сметами, проектами и концепциями, чем холодное пиво и соленые анчоусы. Но сегодня этих сушеных малышей в пивнушке не оказалось, а передо мной встал неочевидный выбор: чем заменить незаменимых анчоусов.

Когда я зашел в любимую пивнушку, перейдя перед этим вброд реку грязи, разлившуюся по улице Челюскинцев (на дворе, напомню, начало декабря), там уже стоят потрепанный мужичок, которому суждено было стать героем моего рассказа. Мужичок с густыми усами и влажными глазами старательно выбирал пиво (взял в итоге три литра «Жигулевского») и рыбку. Потом тщательно отсчитал нужную сумму и протянул продавщице несколько смятых бумажек и мелочь.

Пока он прятал покупки в объемных карманах своей куртки цвета хаки, я попросил барышню за прилавком оформить мне полтора литра «Крюгера».

«И анчоусов», со знанием дела добавил я. «Анчоусов сегодня нет, появятся только завтра», участливо ответила продавщица.

Нет моих любимых анчоусов. Только завтра появятся мелкие соленые тушки, от которых остается такое приятное послевкусие, и которых так вкусно запивать пивом.

Мужик, о котором я, начав волноваться из-за анчоусов, уже позабыл, прервал мои размышления о судьбах рыбной промышленности тихим предложением: «Попробуйте желтого полосатика, мне очень нравится». Я снисходительно объяснил мужичку, что полосатика никогда не ел, рисковать не хочу и вообще пришел за анчоусами. «А вы попробуйте и тогда определитесь», сказал еще тише мужичок, доставая из объемного кармана пакетик с рыбой и протягивая его мне. Взяв из пакета одну тушку — скорее из вежливости, чем из интереса — я отправил ее в рот, пробормотав что-то вроде «Спасибо, уважаемый».

Не дослушав меня, мужичок вышел из пивнушки, отправившись преодолевать разлившуюся на улице Челюскинцев реку из грязи и мокрого снега.

В Сибирь пришла зима.